Ну, ты что, совсем оглохла что ли — Колька — встряхнул меня за плечи еще раз — Очнись! –
Но прийти в себя мне было не так то легко. Перед моими глазами, кошмарным призраком все еще маячил огромный человек в черном балахоне.
– Да хватит тебе рассматривать эту ерунду, – уже сердито зашептал Коля, – я, тебе сейчас что-то поинтереснее покажу.
– Колька, да мы все тебя с самого утра ищем! – воскликнула я, наконец очнувшись.
– Не кричи, – тихо сказал Коляня, – Матрена-хозяйка вот-вот сейчас вернется, я за ней с самого утра уже слежу. Конечно, во всякие Настасьины сказки я не верю, но что-то здесь не так!
– Знаешь, – продолжал он, – когда мы с Любаней пришли вчера с завалинки домой, отец собирался в овраг Боярку закапывать, и попросил меня ему помочь. Мы его под березой у речки захоронили. На обратном пути батя вдруг вспомнил, что веревку от мешка он там где-то, в траве, оставил. Ну, я за ней назад и помчался. А когда к речке подбежал, смотрю, под березой Матрена какая-то чудная стоит и чего-то бормочет. Я подкрался, постоял, послушал, ничего в ее бормотании не понял, но расслышал, как она несколько раз Любашино имя произнесла. Вчера мне все это ерундой показалось, а вот сегодня… Сегодня мне всю ночь Боярка снился, я даже чувствовал, как он мои руки лижет. А потом слышу, Любаня во сне тоже кричит: “Бояр! Бояр!” Я проснулся, а она вся дергается!
Ну а утром Матрена чуть ли ни первая была, кто пришел на сестру поглядеть. И знаешь, от нас она прямиком к большаку пошла, в соседнюю деревню, прямо к дому чумовой старухи.
– Зачем, – перебила я его, – ведь ее вчера увезли?
– То-то и оно, что нет. Машина, которая за ней приехала, поломалась.
Утром, я сам видел, как мужики все еще в ней ковыряются.
Так вот, Матрена там недолго побыла, а потом к себе домой вернулась. Сейчас она с ведрами ушла в овраг, коз доить.
– А Натан со своей бабкой не знаешь, куда пошли? – спросила я, вспомнив, как видела их, идущих по большаку.
– Не знаю, – ответил Коля, – видел только, что Натан весь зареванный был. Да меня сейчас совсем другое волнует! Я тут в сарае кое-что интересное нашел. Пошли, посмотрим?
Мы проскользнули в сени, а потом во двор.
– Вон там, – указал Колька на небольшую постройку во дворе.
Мы вошли в сарай, он был почти пустым. Коляня уверенно провел меня к куче тряпья, валявшегося на полу, и вытащил из нее большую мешковину, в которой было что-то завернуто.
– Смотри, – прошептал он, вытряхивая содержимое из мешка. Небольшая лопата, веревка и еще что-то длинное в кожаном чехле упали на пол.
– Это наша веревка, я ее вчера так и не подобрал, – сказал Коля.
– А это что? – спросила я и потянула черную ручку из чехла.
В моей руке заблестел металлический жезл, точь-в-точь такой же, какой я видела у высокого человека в капюшоне.
– Тихо, – прошептал Коляня, – слышишь, бабка возвращается. Бежим через заднюю калитку, она открыта. – Он быстро все засунул обратно в мешок и мы, ни кем незамеченные, выбежали на зады.
– Не говори пока никому, что ты меня видела, – попросил Колька, – я еще здесь немного покручусь.
– Хорошо, – ответила я и побрела домой.
Под потолком гудели мухи, где-то во дворе гремела ведрами бабушка. Я сидела одна в избе и вертела в руках деревянный крестик, подаренный бабкой Настасьей.
– И все-таки что-то здесь не так, – вертелись у меня в голове слова старой Анастасии.
Все мои видения и кошмары могли бы, и быть, конечно, плодами моей детской фантазии, но смерть Любани и чумовой бабки из соседней деревни были настоящими.
И хотя в ту пору мне было всего лишь девять лет, я прекрасно понимала, что никто из взрослых не воспримет мои откровения всерьез, а среди детворы свои секреты я доверяла только Любане.
Большак и удаляющиеся фигуры Натана и усатой дамы вновь всплыли в моей памяти.
— Интересно было бы знать, куда и зачем они ходили — подумала я.

Вдруг в ушах у меня опять что-то щелкнуло, противно зазвенев, и я почувствовала, как медленно поднимаюсь вверх под потолок. Я посмотрела вниз” и… — увидела самою себя сидящую в оцепенении на стуле.
Неожиданно большак и удаляющиеся фигуры Натана и его бабки снова всплыли передо мной, но теперь я видела их совсем близко и отчетливо.
И вот они уже в соседней деревне и подходят к дому покойницы. Рядом с домом – крытая зеленая машина с красным крестом и несколько человек у входной двери.
Усатая дама направляется к дверям дома, а Натан, обежав машину, запрыгивает в открытую кабину.
А ну, мальчик, не балуй, – орет один из мужиков, – нам отъезжать сейчас.
Дверь дома открывается, и из него выносят накрытые белой простыней носилки, которые ставят в катафалк. Двое мужчин садятся в кабину. Мотор умеренно урчит, потом, вдруг чихает несколько раз и — замолкает.
– Ну, все, опять заглохла, – говорит шофер, – так мы здесь и на вторую ночь застрять можем.
– Ага! Они не хотят, чтобы покойницу увезли в город, – мелькает у меня в голове, – и Натан, и усатая тетка, и их хозяйка.
Я стараюсь вызвать из памяти образ Матрены, которую видела всего лишь два раза, да и то мельком, но не могу никак вспомнить ее лица.
Но вот – черная косынка, широкая спина и…
Крепкая фигура Матрены что-то копает под небольшой березкой. В небе светит огромная луна, на траве лежит знакомая мешковина…
– Она придет, обязательно придет сегодня ночью к тому месту, где зарыт Боярка, – осенило меня. – Надо только как-то предупредить об этом Кольку.

– Что это у тебя? – слышу я голос моей бабушки. Она стоит рядом и рассматривает деревянный крестик у меня в руках.
– Я до твоих дозвонилась, мать говорит, что у тебя все прививки сделаны, но если хочешь, то тебя заберут домой в город.
– Нет, бабушка, я с тобой останусь.
– Да и то, милок, верно, – гладит бабуля меня по голове. – Кольке-то без сестры и без Боярки сейчас, поди, худо будет. Пойдем-ка, голуба моя, водички немного с колодца принесем.

Вечером, когда бабушка доила коров, ко мне заглянул Коля.
– Я хочу ночью за Матреной последить. Поможешь мне? – спросил он тихо.
– Попробую, – ответила я.
– Смотри, не засни только.
– В одиннадцать на задах.

Полная луна наполняла комнату своим грустным светом. Негромко похрапывала бабуля. Я же, боясь заснуть, не сводила глаз со старых ходиков на стене. Наконец, их стрелки подошли к одиннадцати. Собрав свою одежду в охапку и неслышно выскользнув в окно, я оделась и вышла на зады. Там меня уже дожидался Коля.
– Мне кажется, что Матрена должна обязательно прийти к речке, к тому месту, где зарыт Боярка, – сказала я ему.
– А если нет, – засомневался Коляня, – может лучше пойдем к ее дому?
– Нет, Коля. Я уверена, я знаю, она обязательно туда придет.
– Ну-ну, – пробурчал он, и мы направились к оврагу.
Ночь, как и предыдущие, была очень теплой и светлой. Колька привел меня к березке, растущей в нескольких метрах от речки.
– Вот здесь мы его зарыли, – сказал он.
Мы сели под развесистым кустом, росшим на самом берегу, и стали ждать.
Ждать пришлось недолго. Минут через десять мы услышали негромкие шаги, и к березке подошла Матрена.
В ее руках белела знакомая мешковина. Матрена вытащила из мешка лопату и, встав к нам спиной, стала копать. Она выкопала Боярку, положила в мешок и, перекинув свой груз через плечо, быстрым шагом направилась, вверх к деревне.
Мы, молча, перебежками последовали за ней. Выйдя из оврага, Матрена не пошла по деревне, а обошла ее по тропинке, идущей вдоль задов. Наконец, мы дошли и до ее дома. Но она только чуть-чуть замедлила шаг, посмотрела вправо на высокий забор своего двора и двинулась дальше к старому большаку, вдоль которого тянулись невысокие березки.
Где-то на полпути до соседней деревушки Матрена резко остановилась. Мы с Коляней метнулись под ближайшее деревце.
Женщина опустила мешок на землю, вынула из него Бояра и положила прямо по центру дорожки, делавшей в этом месте развилку. Потом, достала из мешковины веревку и разложила ее вокруг мертвой собаки.
Матрена наклонилась над мешком еще раз, и в ее руке заблестел металлический жезл. Согнувшись, она стала что-то чертить им вокруг себя на дорожке.

Наконец, Матрена выпрямилась и, протягивая правую руку с жезлом вверх к луне, громко произнесла:
– Всемогущий и вечный Боже, кто предписал, всем созданием, молится тебе, и воздавать славу во имя спасения человека! Молю тебя послать мне одного из твоих духов из ордена Юпитера, кто помогает тебе править небесным сводом, чтобы он показал мне охотно, верно и с готовностью то, что я у него испрошу, и чтобы он истинно исполнил мое желание. И все же, о Господи, пусть это будет твоя воля, а не моя, и свершится она через Иисуса Христа, твоего Сына, Господи. Аминь.
Неожиданно, земля задрожала под нашими ногами, и где-то глубоко подо мной монотонно зазвонил колокол. Но звонил он в этот раз так низко, что мои ушные перепонки еле выдерживали этот звук. Я посмотрела на Колю, он сидел рядом со мной на корточках и зажимал уши руками. Низкий звук становился все раскатистее, и я уже еле различала Матренины слова:
– Духи, чьей помощи я прошу, зрите знак и священные имена Бога, наполненные силой. Повинуйтесь силе этого заклинания, выходите из пещер и темных дыр, прекратите свои злые занятия, с теми несчастными смертными, которых вы мучаете!
Яркая молния озарила все вокруг. Ударил гром и на нас заструился светящийся серебристый дождь, а в том месте, где лежал Боярка, появилось небольшое облако тумана, которое стало быстро разрастаться. Скрыв Матрену, оно поползло прямо к нам.
Тело стало тяжелым и непослушным. Я с трудом повернула голову, Колька стоял рядом с открытым ртом и от страха вылезающими из орбит глазами.

– Держите, – знакомый звонкий голос раздался рядом и перед нами из тумана появился Натан. Он вложил в мою руку конец какой-то длинной металлической цепи, обмотал ее вокруг моей кисти, а другой конец передал Коле.
В то же мгновенье цепь заискрилась вспышками небольших голубых молний, и я почувствовала, что мои руки и ноги снова подчиняются мне. В руках Натана появилась веревка. Он быстро размотал ее и разложил по земле так, что мы трое оказались в центре не совсем ровного круга.
Туманное облако, подкатившее к нам, окружило нас со всех сторон, но через веревку не перевалило.
– Только не поддавайтесь страху и не выходите из круга! — прокричал Натан.
Неожиданно из тумана, прямо к границе круга вышла женщина с распущенными волосами и перебинтованной шеей.
– Что вы здесь стоите. Убирайтесь сейчас же домой! – закричала она.
– Не бойтесь. Пока мы под защитой круга, они нам ничего не сделают, – твердо и спокойно произнес Натан.
Старая женщина состроила нам страшную гримасу, попятилась назад и исчезла в тумане.

Через мгновение раздался собачий визг и перед веревкой появился Боярка. Он прыгал, лаял и скулил, как будто просил защиты.
– Боярочка! – заорал Коля и потянулся к собаке.
– Не смей! – окрикнул его Натан, схватив за руку.
– Боярка за кругом весь собрался в прыжке, как бы стараясь преодолеть невидимый барьер, оттолкнулся, подпрыгнул и… растаял прямо на глазах.
И тут из тумана вышла Люба. Она плакала, протягивая к нам руки:
– Пожалуйста, помогите мне. Я хочу к вам.
– У-у-у! – громко простонал Коля и рванулся вперед за веревку. Он будто прошел сквозь Любаню и упал как подкошенный. Его тело окутывал туман, и только ноги остались в пределах круга.
– Скорее затаскивай его назад! – прокричал Натан.
Низкий звук, давящий на перепонки, неожиданно затих, а туман стал, быстро рассеивается.
К нам быстрым шагом подошла Матрена.
– Ну что, доигрались? – спросила женщина, наклоняясь над Колькой.
– Собери здесь все,– обратилась она к Натану, – и быстро возвращайтесь к речке.
Матрена взяла Колю на руки и пошла в сторону нашей деревни.
Через минуту ко мне подскочил Натан, за спиной у него был большой мешок.
– С Бояром, – догадалась я.
– На, — держи. – Натан протянул мне в руки мешковину поменьше.
– Надо поторапливаться, пока не зашла луна. Я знаю, ты меня о многом хочешь расспросить, но сейчас не время. Завтра я отвечу на все твои вопросы, а теперь бежим, иначе с Колей может случиться несчастье.

Мы догнали Матрену и, пройдя деревню задами, вернулись в овраг – к тому месту, откуда был вырыт Бояр.
– Положите все на траву и спуститесь к воде, – скомандовала Матрена. Она вошла по щиколотку в речку и, держа Кольку под мышки, поставила его перед собой.
– Возьмитесь его за руки, но в воду не сходите, – приказала она.
Стоя на бережку, я правой рукой взяла холодную Колькину ладонь, левую руку протянула Натану. Он протянул мне свою правую руку, а левой взял за руку Колю.
– Добродетелями Господа нашего, чьим именем я тебя заклинаю, жду твоего появления. Одобри, одобри, одобри. Аминь, аминь, аминь – зашептала женщина.
Сначала я ощутила, как постепенно рука Натана, сжимавшая мою ладонь, становится все горячей и горячей. И вот уже невыносимый жар разливается по всему моему телу. Веки, становятся невыносимо тяжелыми, а Матренин голос, удаляясь, звучит все тише и тише…
– Ну вот, проспали, – как надоедливый комар где-то очень далеко причитает знакомый голос.
– Я же говорил, ее надо у дома караулить, а не здесь! –
С трудом открываю глаза.
Светает. Я сижу под кустом на берегу Гнилушки, а передо мной, махая руками и ругаясь, стоит живой и целехонький Колька.