Лето. Деревня. Завалинка из бревен. Мне девять лет. Наша шумливая днем компания по вечерам собирается на дровах. Чем ближе сумерки, тем зловещее и страшнее становятся наши рассказы: о черных перчатках, играющих по ночам на рояле; о домовых, живущих в заброшенном хлеве; о странной бабке из соседней деревни, которая выходит из дома только после захода солнца. С общего молчаливого согласия, для взрослых, эти разговоры оставались тайной. И лишь от бабки Настасьи — хозяйки и хранительницы завалинки — у нас не было секретов. Эта древняя старушка, своими историями о Боге, святых и о всяких других чудесах, завоевала сердца и доверие не одного поколения детишек.
Где-то в полутора километрах от нашей деревеньки через овраг, в котором еле двигалась болотистая речушка, перед большим лесом, стояла заброшенная старая церковь с погостом. Когда-то рядом с ней был и хутор из нескольких домов, где жил священник со своей семьей, кладбищенский сторож и еще какие-то люди. Но уже за много лет до моего рождения — это место было полностью людьми заброшено. Старую церковь закрыли на замок, священника перевели в другое место, а кладбищенский сторож заснул навек на родном погосте. Не зарастала лишь тропинка, проходившая через кладбище, так как она была кратчайшей дорогой из нашей деревни в лес.

Как-то к нам присоединился еще один мальчик, которого тоже вывезли из города на отдых. Его звали Натан. Для меня он был уже совсем взрослым, ему исполнилось целых тринадцать лет. Натан был красивым, сильным и высоким. Девчонок и малышей не обижал. И за короткий срок стал предводителем всей нашей ватаги. Однажды вечером, когда большинство ребятишек вместе с бабкой Анастасией, покинув завалинку, разошлась по домам, Натан пообещал, что к утру придумает нечто интересное. И свое обещание он сдержал…

Идея Натана, проникнуть в заброшенную церковь, нам пришлась по душе, хотя и показалась немного жутковатой. Оказалось, что каждый из нас и сам давно подумывал об этом. На старом кладбище мы уже бывали и не раз, правда, днем и с взрослыми. Очень часто, когда мы возвращались с малиной из леса, моя бабка присаживалась отдохнуть под кладбищенскими березками. А мы, ребятня, разбредались среди могильных бугорков, с любопытством и страхом разбирая надписи на старых каменных надгробиях. Подходили мы и к церквушке, на дверях которой висел огромный ржавый замок, а из окон с толстыми решетками веяло таким тленом и холодом, что забраться на них и заглянуть внутрь, у нас не хватало мужества.

С местной девочкой Любой мы дружили уже не первый год. Она была немного постарше меня, а ее брат Коля — моим одногодком. В их доме, вставая с первым криком петуха, взрослые ложились спать очень рано, поэтому детям, вечно возившимся перед сном и засыпавшим значительно позже, стелили на ночь в сенях на чердаке, где хранилось сено. В этот вечер на чердачном сеновале нас собралось пять человек: я, Любаня и ее братишка, и еще две девочки-дачницы. Обычного веселья и возни уже не было, все с напряжением ожидали наступления ночи. Фонари, свечки и даже керосиновая лампа были приготовлены заранее еще днем. Дверь в сенях оставалась незапертой, чтобы Натан мог зайти за нами, не побеспокоив взрослых.

Мы ждали… Наконец, в темноте послышался едва уловимый скрип. Натан вошел в сени и направил луч своего фонарика на чердак, — это был условный сигнал. Все, молча, по очереди, спустились вниз, и вышли через огороды на зады. Там нас ожидали еще два мальчика. Теперь команда была в полном сборе, и мы двинулись в путь. В небе как прожектор светила огромная круглая луна. Впереди, наступая на собственную тень, шагал бесстрашный Натан. Мы чувствовали себя героями. Жутко-сладостное ощущение, что ты пересечешь сейчас границу другого недозволенного мира, заполнило наши сердца.
И вот мы на дне оврага, на берегу ленивой речки. Здесь по набросанным деревцам и веткам ее можно было перейти, не замочив ног. Натан первым прыгнул на поваленную березку. Он обернулся ко мне и протянул руку.

— Смелее. Теперь я твой ангел-Хранитель. Когда я с тобой, тебе нечего бояться, — тихо произнес он. Я шагнула на бревно и вдруг почувствовала, что пальцы мальчика, сжимавшие мою ладонь, горячи как раскаленное железо.
— Не трусь, — прозвучал над ухом голос Натана, возвратив меня в реальный мир.
— А я и не боюсь, — ответила я, оглядываясь на ребят. Они гуськом, следом за нами переправлялись через речку.

Вскоре тропинка потянулась резко вверх и через несколько минут, вывела нас из оврага. Запыхавшись от быстрой ходьбы, мы остановились, чтобы отдышаться. Я огляделась. Над противоположным склоном оврага, там, где осталась наша деревня, зависла огромным серебряным шаром луна. Каждый ее лучик был направлен прямо на меня. Казалось, еще немного и она, как магнит, оторвет меня от земли. Таинственный лунный свет проникал через мои глаза в мой мозг и сердце. Я растворялась в нем, а вместе со мной и все мои чувства.
— Очнись, — встряхнул за плечи меня Натан, — пора идти дальше, а то не успеем вернуться к петухам.
И вновь его руки показались мне неестественно горячими, а в глазах промелькнуло нечто такое, что заставило меня содрогнуться.
Пройдя еще немного по тропинке, мы свернули вправо и направились к церквушке и чернеющим, кое-где уцелевшим могильным крестам.

Не дойдя до первого из них, мы наткнулись на большой могильный камень, лежавший на почти осевшем бугорке.
— Странно. Ведь кладбище начинается дальше, — заметил кто-то полушепотом.
— А висельников вместе со всеми не хоронят, — ответил негромко Натан.
— Это кладбищенский сторож. Когда все стали съезжать с хутора, он не захотел. Ну, и пока его нашли, провисел невесть сколько в своей сторожке.
Слова Натана неприятно поразили всех нас. Кто-то зажег фонарик и направил его луч на камень. На нем лежали три пожухлые кувшинки.
Что-то похожее на тень большой бабочки пронеслось над нашими головами.
— Это летучая мышь. Их здесь много, — предупредил Натан.
— Да не бойтесь. Посмотрите, какая луна. Ведь здесь светлее, чем днем!  Мы подняли головы, и снова завораживающее чувство сковало мое тело, превращая меня в блаженную пустоту, но прикосновение раскаленных пальцев мальчика уже больше не испугало.

— Пошли — спокойный голос Натана возвратил меня на землю. Мне захотелось разглядеть его лицо и понять, что в его чертах так напугало меня совсем недавно. Но он развернулся и уверенным шагом направился к церкви. За ним поспешили и все остальные.

И вот мы у церковной стены под одним из окон.
— Здесь можно пролезть между крайними прутьями, — пояснил Натан. Он достал спички, зажег керосиновую лампу и, установив ее посередине окна, взобрался на него.
— Добро пожаловать в наш сказочный замок, — услышала я его голос над своей головой.
Он протиснулся через решетку, присел с другой ее стороны и протянул мне руку.
По щербатой стенке я вскарабкалась следом за ним, проскользнула между прутьями и осторожно, держась за них, спустилась вниз. Нашему примеру последовали и остальные.
Натан с лампой в руке прошел в центр зала и остановился. Прижимаясь, друг к другу, мы стопились вокруг него.

Мне вдруг показалось, что я в партере разрушенного старого театра. Через проломленный купол над нашими головами проникал лунный свет. Он как прожектор высвечивал у дальней стены подобие невысокой сцены, на которой, стоял накрытый белым большой четырехугольный стол с темнеющими на нем предметами. Декорацию дополняли распахнутые перед сценой ворота.

Поставив горящую лампу на пол, Натан направился к возвышению. Ребята, немного помедлив, двинулись за ним. Не доходя до таинственных ворот, луч моего фонарика наткнулся на большой черный ящик. Мы наклонились, откинули крышку и стали рассматривать его содержимое. Натан же, не останавливаясь, прошел дальше.
В сундучке (а ящик оказался именно им) лежали какие-то покрывала и странные одежды из тяжелой блестящей ткани. Любопытство и радость находки быстро растопили наш страх, и мы с увлечением стали извлекать из ящика его содержимое, споря кому и что должно достаться. Я вытащила широкую, длинную ленту, с бахромой на концах. Она, как и все остальное, была расшита серебристыми крестами. Обмотавшись ею как шарфом, я выпрямилась и тут…

Картина, представшая перед моими глазами, превратила меня в каменное изваяние.
На возвышении по ту сторону распахнутых ворот у стола, на котором горел причудливый подсвечник, в сверкающей длинной мантии и митрой на голове стоял Натан. В левой руке он держал небольшой ковшик, в правой — нож, сверкающее лезвие которого, напоминало форму копья.
Натан стоял, не двигаясь, и молча смотрел куда-то поверх наших голов.
Возня и шепот у сундучка прекратились. Все с изумлением разглядывали Натана. С минуту только потрескивание свечей нарушало тишину.

Из жуткого оцепенения меня вывел колокольный перезвон. Рождаясь где-то глубоко под землей, он исходил прямо из-под наших ног.
Натан перевел свой взгляд на меня, улыбнулся и медленно пошел вперед. Как под гипнозом все двинулись к нему навстречу. Мы приблизились.
Натан стоял в метре от нас, почти на самом краю возвышения. Он по-прежнему не сводил с меня глаз.
И тут я поняла, что в его лице так пугало и настораживало меня этой ночью.
Это были его зрачки — две длинные узкие черные щелочки!
У людей таких глаз не бывает, — промелькнуло у меня в голове. От страха я зажмурилась.
— Не кричи, ты можешь его разбудить, а они все равно многого не видят и не слышат, — неожиданно прозвучал властный голос справа от меня. Я открыла глаза и покосилась на ребят.

И вдруг над нашими головами опять пронеслась тень, только уже не одной, а целого десятка летучих мышей. Любаня, стоявшая рядом со мной, взвизгнула, а следом за ней закричали и другие девочки. Сотрясая старые стены, крик эхом отразился в зале. Сзади нас, в другом конце церквушки, что-то очень тяжелое с грохотом рухнуло сверху. Церквушка загудела, и ее пол задрожал.

Мы сорвались с места почти одновременно. Я первая подбежала к окну и быстро вскарабкалась на него по неровной стенке и…
О, Боже! Моя голова не проходила через оконную решетку!
В исступлении я пыталась просунуть ее между другими прутьями, но все попытки были тщетны. С ужасом я наблюдала, как между могилами, в сторону тропинки удирают силуэты ребят.

— Ты вылезаешь не из того окна, — раздался внизу спокойный голос Натана.
Я метнулась к другому окну, с края которого кто-то спрыгивал, и, уже спускаясь вниз, вновь увидела Натана. Керосиновая лампа, поставленная в центре зала, высвечивала его фигуру со спины. Спокойной походкой и уже без царских одежд он шел в сторону церковных дверей.

Соскочив на землю, я, что есть духу, помчалась в сторону тропинки. «Обогни могилу сторожа», — вновь скомандовал властный голос, но мои ноги, от страха, мне уже не повиновались. Они мчали меня кратчайшим путем к оврагу.

«Как же мерзко завоняло», — успела я подумать, когда последние кресты остались позади. И в ту же секунду, прямо из-под земли передо мной выросла отвратительная фигура в полуистлевших лохмотьях.
Длинные всклокоченные волосы, лицо, все заросшее бородой, а там, где должны были быть глаза и нос, темнели провалы. Я не успела свернуть в сторону и прямо с разбега врезалась в это нечто.
Руки ощутили что-то холодное, слизкое и мерзкое. Горло сжали спазмы от ужасной вони.
— Это сторож — мы его разбудили — как эхо пронеслось у меня в голове.
Я отлетела от него метра на три и упала на спину. Протянув вперед руки, он двинулся ко мне. Обтянутые кожей кости потянулись к моей шее. Задыхаясь от ужаса и смердящего запаха, я не спускала с них глаз. И вдруг, застыв надо мной, он взвыл как собака, затем выпрямился и медленно попятился.

Я вскочила на ноги.
— Беги, — послышался сзади голос Натана. Он вышел из-за моей спины и шагнул вперед к ожившему трупу. В правой руке у него блестел нож с лезвием, напоминающим копье.

Не оглядываясь, я помчалась к оврагу. Извилистая тропинка несла меня вниз. Еще один изгиб дорожки, и я увидела ребят. Они сбились в кучу.
— Что так долго? Где Натан? — вполголоса спросил Коля.
— А что за вой был на кладбище? Вдруг это волк или бешеная собака? — перебила его одна из девочек.
— Ага, наверно, та самая, которая вас с утра покусала. То-то вы и разорались как ненормальные. Своим криком полцеркви разнесли и всех покойников перепугали, — сострил Коля.
— Господи, что это на тебе намотано? — снова, обращаясь ко мне, спросил он.
Я наклонила голову и увидела, что мою шею, как шарф несколькими оборотами, обматывает широкая лента, расшитая крестами.
Говорить я не могла, ужас все еще сидел у меня комом в горле. Руки горели как с мороза. Я присела и стала вытирать их об мокрую траву. Ребята, молча и с удивлением наблюдали за мной.

— Ты чего? — обнимая меня, спросила шепотом Любаня.
— Да ее всю трясет. Где же Натан? Надо скорее возвращаться.
— Тише. Смотрите, там кто-то поднимается, — перебил ее Коля. — Прячьтесь, — скомандовал он, и мы нырнули в сырые кусты.
Через полминуты, мимо нас медленно прошла старая женщина с седыми распущенными волосами.
Она брела, высоко задрав голову, и, казалось, ничего не замечала вокруг. Поднявшись немного вверх, женщина свернула с дорожки и исчезла в кустах.
Несколько минут мы сидели, затаясь.

Но вот послышались легкие шаги, по тропинке спускался Натан. Все выскочили к нему.
— Что это вы? — спросил он тихо.
— Тут эта бабка ненормальная из соседней деревни прошла. Она и вправду по ночам по болоту шастает, — взволнованным шепотом выпалил Коля.
Душераздирающий женский крик донесся сверху и оборвал его на полуслове.